Как распутать клубок с метадоном
«Это отрава!»; «Ставят эксперименты на наших наркоманах, а они больные люди»; «Он разрушает все внутренние органы»… Наверняка вы слышали эти, а может, и худшие мнения о метадоне — синтетическом наркотике для так называемой заместительной терапии.
Слышат эти высказывания и сами наркозависимые. Может, в том числе поэтому у метадоновой программы в Казахстане не так много участников. Мы уже обращались к этой теме в статье «Метадоновая истерия», а сейчас хотели представить несколько мнений людей, имеющих прямое отношение к теме вопроса.
«Страха остаться без работы нет»
Первое мнение, отрицательное, нам высказал директор центра реабилитации «Свободные люди» Антон Гордеев. Он считает, что существует другие методы, которыми можно помогать зависимым людям — более эффективные и гуманные.
Для Гордеева очевидно, что цель метадоновой программы — это снижение вреда. «Она рассчитана на то, чтобы зависимый человек, употребляя метадон, меньше наносил ущерба обществу. Чтобы не искал денег на наркотики и был якобы под присмотром, — говорит он. — Но, насколько показывает практика, зависимый человек воюет сам с собой. И если у него нет мотивации на отказ от наркотика — метадон не решает этой проблемы».
Врачи могут говорить о том, что они пытаются контролировать дозу, но любое вещество оказывает на зависимого человека пагубное влияние. «Я убежден, что если человек настроен отказаться от приема наркотика, то этот отказ должен быть полным, без полумер. Это равнозначно тому, как алкоголизм лечить «контролируемыми» дозами пива. Всем понятно, что эта мера не решит вопроса его зависимости от алкоголя», — говорит наш собеседник.
Еще один аргумент, который ставит под сомнение необходимость этой программы, то, что она, уточнил Гордеев, рассчитана только на опиоидных наркоманов. Она не подходит тем, кто употребляет аптечные или синтетические наркотики. «Например, в Алматы эта программа явно ни к чему — у нас очень мало героиновых наркоманов», — заметил он.
Директор центра реабилитации «Свободные люди», говоря о якобы преимуществах метадоновой программы, отмечает: «Если говорить о затратах на реабилитацию лиц, зависимых от психоактивных веществ, то, безусловно, метадоновая программа для страны дешевая, на первый взгляд. А программа реабилитации, медико-социальная, психологическая — это дорогостоящий процесс, который необходимо выстраивать. В Казахстане специалистов практически нет, придется приглашать из-за рубежа, и первоначальные затраты очень большие. Но если смотреть с точки зрения эффективности – ни одна заместительная терапия не даст таких результатов».
«Всем нужна статистика — что работа с зависимыми ведется, нужна галочка, а метадоновая программа эту галочку ставит. Ведь никто не вникает в подробности, что данный метод используется только для зависимых от героина. Это не решает проблем других пациентов», — привел он еще один аргумент.
Заместительную терапию Гордеев имел возможность наблюдать в Украине, и он оценивает этот опыт негативно. «Пациент привязан к одной клинике, он становится еще более несвободен. Я сам видел в Крыму, когда он был еще украинским, людей, стоящих в очереди за «таблеткой», которые потом шли и усиливали ее действие «крокодилом» (изготавливаемый в домашних условиях опиоидный наркотик дезоморфин; часто приводит к гангрене конечностей — прим. авт.). То есть метадон самими зависимыми использовался не как лекарство, а как бесплатный наркотик».
У нашего собеседника нет иллюзий, что «наркоман получает метадон и потом сидит дома, тем самым не портит криминальную обстановку». «Процентов 90, я думаю, употребляют что-то еще. И смысл государству на это деньги тратить?» — задается он вопросом. Не верит директор центра и в помощь психологов при пунктах выдачи метадона: «Я не знаю, есть ли какой-то процент отдачи от амбулаторной работы психологов. Наркоману дали таблетку, ему бы скорее ее выпить, а не слушать психолога, который в этом случае просто стучится в закрытые двери. Даже в центрах реабилитации, в изолированных условиях, при полном отказе от каких-либо психоактивных веществ, восприятие пациента «закрыто» для информации извне еще как минимум один-два месяца. Только потом он начинает прислушиваться к консультантам, которые, кстати, работают с ним каждый день, каждую минуту».
«Я не знаю ни одного успешного человека, который прошел метадоновую программу и чего-то добился в жизни. Я убежден, что если человек продолжает употреблять хоть что-то, то изменений никаких ждать не приходится. Он по прежнему остается наркоманом, с мышлением и поведением зависимого человека», — делает вывод Антон Гордеев.
Зачастую сторонники метадона обвиняют своих оппонентов — врачей-наркологов в том, что те действуют из корыстных интересов: боятся остаться без пациентов. «Ну, во первых, врачи-наркологи не «конкуренты» для адептов заместительной терапии. Задача нарколога – вывести пациента из острого состояния, и ни один из них не будет гарантировать, что, выйдя за двери наркологической клиники, пациент перестанет «употреблять». Здесь, скорее всего, речь идет о реабилитационных программах. Но можем опять взглянуть на опыт Украины, где запущена метадоновая программа и действует множество реабилитационных центров. Просто, попробовав заместительную терапию и поняв, что это не работает – пациент приходит в комплексную реабилитацию».
33 из 125
Юрий Владимирович Бауэр, заместитель главного врача областного наркологического диспансера Восточноказахстанской области, сам работает в программе заместительной терапии. Проект действует в Усть-Каменогорске с 2010 года.
По данным Бауэра, за время работы через программу прошло 125 человек. «В настоящий момент у нас 36 пациентов, — говорит он и на вопрос об эффекте отвечает однозначно: — Результаты хорошие. Из тридцати человек у нас 22 пациента работают. Это очень хороший показатель. Одна из участниц программы четыре года назад родила здорового ребенка, пятеро девушек вышли замуж».
Юрий Владимирович, как и наш первый собеседник, согласен с тем, что метадон — не панацея от наркомании. «Метадоновая программа является только одним из методов борьбы с наркозависимостью. Одному она может подойти, второму — нет. Но у нас очень много наркозависимых, которые получают традиционные виды лечения, но им они не помогают», — говорит он, сетуя, что из-за негативного отношения к программе многие пациенты боятся в нее вступать.
«Одному пациенту достаточно добровольного курса лечения, второй прошел и добровольное, и принудительное лечение — и ему помогло. Третий прошел и добровольное, и принудительное, ездил к бабушкам — ему не помогает. Почему бы ему не попробовать метадон? Уйти из программы он всегда может», — приводит свои аргументы врач.
По словам Бауэра, в стационарных условиях возможен выход из программы путем снижения дозы метадона, то есть программа заместительной терапии может быть не пожизненной — все зависит от индивидуальных особенностей организма. Один из пациентов доктора Бауэра выразился образно: «Наркомания — это клубок, а метадон помогает распутать этот клубок».
«В ВКО завершили терапию в плановом порядке 33 человека, — сообщил доктор. — Вследствие неоднократных нарушений режима терапии вышли из программы 23 человека».
Эти цифры говорят лучше всяких слов: 33 человека из 125 — это больше 25%, тогда как общая статистика излечения от наркомании — ниже 10%.
А как у них?
Пока готовилась эта статья, у автора появилась возможность пообщаться с фармацевтом из Германии Светланой Ш. Она уже семь лет работает в одной из трех аптек соседнего городка, где 13 тысяч жителей. Метадон (под другим названием) в ее аптеке получают постоянно два человека.
Рецепт на бутылочки с жидким веществом выдает врач. Пациент приходит в аптеку раз в неделю и покупает 7 доз. Первую дозу он должен принять в присутствии провизора, а шесть пузырьков берет с собой.
«Это очень неприятные клиенты, — делится Светлана. — Бывает заметно, что пациент едва сдерживается — так ему нужна доза». Один из пациентов молод, он часто пропускает прием, очевидно, не отказываясь от других наркотических веществ. Второй — мужчина в возрасте, семейный, у него есть дом, двое детей, работа. Он много лет приезжает за своим препаратом, и не похоже, чтобы он проявлял желание снизить дозу или отказаться от него полностью.
Эти двое пациентов, как и все другие покупатели в аптеке, обязаны заплатить за лекарство. Они платят 5 евро, хотя стоимость 7 доз — 33 евро. В Германии все медикаменты для тех, кто имеет страховку, обходятся от 5 до 10 евро, независимо от реальной цены препарата — будь она хоть 10 тысяч евро. А страховку имеют и работающие, и безработные, и даже беженцы. И в этом одно из основных различий наших систем здравоохранения. Правда, метадон здесь уже ни при чем.
Татьяна ПАНЧЕНКО
22.10.2015
Похожие Записи
Об авторе: HAKAHYHE.kz
«S&P поставил диагноз казахской экономике Нацфонд: копим на свои похороны»
