Адвокатам «прописан» обет молчания
Запрет на разглашение сведения предварительного следствия — это кляп во рту защиты обвиняемого. Адвокат и прокурор в Казахстане и раньше не были равноправны, а сейчас, с введением ст. 201 УПК, и вовсе оказались по разные стороны справедливости.
Тему подписки о неразглашении данных досудебного расследования подняли юристы и правозащитники на специальной пресс-конференции, состоявшейся в начале недели в Казахстанском международном бюро по правам человека и соблюдению законности.
Одним — всё, другим — ничего
Первым взял слово председатель совета бюро Евгений Жовтис. Он рассказал, что речь идет о статье 201 Уголовно-процессуального кодекса.
«201 статья в той интерпретации, которую мы наблюдаем в основном в странах постсоветского пространства, говорит о недопустимости разглашения данных предварительного следствия. Лицо, осуществляющее досудебное расследование, предупреждает всех: защитника, свидетелей, потерпевших, ответчика, экспертов, переводчиков, понятых и т.д. о недопустимости разглашения без его разрешения сведений, имеющихся в деле. И берется соответствующая подписка», — рассказал правозащитник о том, как это все выглядит на практике.
В зарубежном судопроизводстве нормы о неразглашении касаются государственных секретов и дел, которые затрагивают аспекты частной жизни, например вопросы усыновления. «К тому же в зарубежной практике вопрос о неразглашении касается всех, кто принимает участие в деле — следователей в том числе, — подчеркнул Евгений Александрович. — У нас же в последние годы засекречивают буквально все, что происходит в ходе предварительного расследования».
В итоге, по его мнению, статья 201 становится инструментом давления и на защитников, и на свидетелей, и на понятых. При этом у прокуратуры и органов следствия таких обязательств нет. Они могут рассказывать о подозреваемых все, что хотят, а защита такого права лишена. О какой состязательности сторон может идти речь при таком раскладе?
Хуже всего, когда подозреваемый или обвиняемый находится на свободе, и чтобы информация от него не уходила, его берут под стражу. И совсем абсурдной становится ситуация, когдаскакое-нибудь преступление широко обсуждают, но когда по нему возбуждается уголовное дело, участникам «затыкают рот».
«С одной стороны, это дает широкие возможности стороне обвинения убеждать общественность в виновности, с другой — защита лишается возможности аргументированно опровергать информацию обвинения и защищаться», — подвел итог правозащитник.
19 граммов тайны
Конкретным случаем применения «несправедливой» статьи УПК поделилась адвокат Айман Умарова.
Айман защищает журналиста «Накануне.kz» Юлию Козлову, которую подозревают в хранении небольшого количества наркотических средств. У обеих взяли подписку о неразглашении в тот момент, когда Юлия Козлова была свидетелем, имеющим право на защиту. «А у свидетелей, имеющих право на защиту, нет таких обязанностей», — отметила адвокат.
Кроме того, в законе не указано, с какого момента действует эта подписка. «Я ее подписала 30 декабря, а как быть с информацией, о которой мы говорили с 18 декабря, с момента обыска у моей подзащитной? Я дала около 20 интервью, и все, что мне было известно, я уже всем рассказала», — недоумевает она.
Не понимает юрист и смысла «засекречивания» рядового, на первый взгляд, дела.
«За свою 20-летнюю практику я впервые столкнулась с тем, 19 граммов марихуаны фактически стали государственным секретом, — разводит руками адвокат. — Когда я задала ведущему дело старшему дознавателю Алкенову вопрос, зачем он это сделал, он ответил: вы же пишите на «Фейсбуке», что вам подкинули наркотики. Но причем здесь подписка о неразглашении?»
Эта статья, по словам адвоката, бомба замедленного действия: под раздачу могут в любой момент попасть и журналисты. «Например, вы обращаетесь за комментариями по делу к обвинению. Эта сторона дает вам свою картину, потом вы обращаетесь к защите, но защитник ничего не может вам сказать. А потом, если сторона защиты выиграет процесс, то они вполне могут подать на вас в суд за распространение информации, которая не соответствует действительности», — объяснила юрист.
Обет молчания для обвиняемого
Международный фонд защиты свободы слова «Адил соз» ведет мониторинг преследований журналистов в Казахстане, и, по словам президента фонда Тамары Калеевой, обнаружилось, что ст.201 применяется все чаще.
Калеева напомнила о деле редактора павлодарской газеты «Версия» Ярослава Голышкина, приговоренного к восьми годам лишения свободы за якобы соучастие в вымогательстве денег у акима области. Дело это было сразу засекречено, однако не для всех его участников.
«У адвоката Голышкина взяли подписку о неразглашении еще до того, как он начал знакомиться с делом, и на всем протяжении следствия он вынужден был соблюдать обет молчания. Даже когда после вынесения приговора он начал выкладывать материалы дела на «Фейсбуке», ему запретили это делать, угрожая ответственностью за нарушение подписки, — рассказала Тамара Мисхадовна. — Зато работники прокуратуры и акимата Павлодарской области постоянно «сливали» в подконтрольные им СМИ материалы из уголовного дела в нужном им духе, пытаясь выставить Голышкина закоренелым преступником. Они даже в наш фонд с этим обращались — смотрите, дескать, кого вы защищаете!»
«Иными» быть запрещено
Однако 201 статьей этой дело не ограничивается. После разбора 201 статьи организаторыпресс-конференции перешли к ст. 50 Уголовного кодекса. Они напомнили о недавнем решении Алмалинского районного суда в отношении блогеров Серикжана Мамбеталина и Ермека Нарымбаева, которые приговорены не только к трём и двум годам тюрьмы, но еще и к пяти годам запрета заниматься общественно-политической деятельностью.
Статья 50 Уголовного кодекса устанавливает виды дополнительного наказания: лишение права занимать определенные должности или заниматься определенным видом деятельности после отбытия основного наказания. Понятно, что этот запрет должен прямо вытекать из характера того преступления, за которое человек был осужден: лишение права занимать должности на госслужбе, если осужден за коррупцию; водить автомобиль, если совершил аварию; работать с детьми — за преступления в этой сфере и так далее.
Однако в формулировке этой статьи, как и многих других статей УК и УПК, есть присказка: «и иные», в данном случае «иные виды деятельности». Благодаря этой правовой неопределенности норма применяется слишком широко.
Так, по мнению экспертов, Мамбеталина и Нарымбаева по сути лишили права быть гражданами страны. Если следовать логике приговора, блогеры после выхода из заключения не смогут принять участие в какой-либо конференции, семинаре и т.п., на том основании, что это общественные мероприятия, а у них запрет на занятие общественной деятельностью. «Ермека и Серикжана лишили гражданских прав, вообще-то гарантированных им Конституцией!» — заключил правозащитник.
Евгений Александрович рекомендовал адвокатам блогеров потребовать от судьи Джарилгасовой разъяснения, что означает «не заниматься общественной деятельностью», прежде чем переходить в апелляционную инстанцию.
Объясняя свою мысль, Жовтис привел примеры приговоров пастору пресвитерианской церкви «Благодать» Бахтжану Кашкумбаеву и прихожанину церкви адвентистов Ыкыласу Кабдуакасову. Им тоже помимо основного наказания добавили по 50 статье запрет заниматься религиозной деятельностью. По закону религиозная деятельность» это «удовлетворение религиозных потребностей верующих». Это может быть пастырское служение или миссионерство, благотворительность, международные контакты в виде молитвенного общения с единоверцами за рубежом, обучение основам религии…
«Что же именно запрещено Кабдуакасову после отбытия срока в колонии, а Кашкумбаеву прямо с момента вынесения условного приговора? Служить пастором? Миссионерствовать? Делать благотворительные взносы? А может быть, ему запрещено вообще молиться Богу — это ведь тоже религиозная деятельность, только по разряду «и иные виды»?»- задался в итоге риторическими вопросами правозащитник.
Подводя итоги, организаторы встречи с прессой выразили надежду, что названные статьи закона будут скорректированы в сторону большей правовой определенности. Во всяком случае, они приложат все силы для этого.
Оксана МАКУШИНА
Похожие Записи
Об авторе: HAKAHYHE.kz
«Ермек голодает, Серикжан — в санчасти Дело по обвинению Юлии Козловой в хранении наркотиков передано в суд»
